Я не помню, когда узнала, что у меня есть отец. Наш с мамой мир — из объятий и сказок на ночь, ванны с пеной, песен про человечков у оранжевой речки, теплого молока с медом — этот мир не вместил бы ещё одного. То, что у других детей есть папы, меня никогда не смущало. Я не задавалась вопросом «Где мой?». Я знала, что отец-то у меня есть. Не здесь, не рядом, но точно где-то на просторах Вселенной. Его имя и обрывки биографии были со мной, словно априорное знание — не помню, чтобы кто-то мне специально рассказывал. Я просто пришла в мир с этими фактами. До сих пор их в себе и держу.

Он врач
Он высокий и голубоглазый
Он эмоциональный
Он улыбчивый
Он любил маму
Он пил

Никакого отца-моряка или пожарного, героически погибшего при выполнении долга, у меня никогда не было. Как и отца-козла-мудака, которого непонятно как только свет носит, «не произноси его имя в моем доме». Обходились без легенд и проклятий — неклассическая схема. Только вечное мамино: «Не пей много, у тебя плохая наследственность».

Я пью, иногда слишком буйно, бурно. А на утро никакого похмелья, что вызывает страшную зависть у тех, кто «умирает» рядом. Как-то парень, в которого я была влюблена, сказал: «С тобой опасно пить». Обычно я играю по-крупному и наливаю крепкое гостю — проверяю его на прочность, развязываю собеседнику язык, чтобы узнать секреты.

Детский сад, школа, универ. Дети 90-х не задавались вопросом: «А что у тебя с отцом?». Но в последнее время мне стали задавать вопросы. На фоне «февральских» новостей стало так страшно совсем не хотелось быть одной, и я начала часто ходить на свидания. Неожиданно парни стали интересоваться моей родословной. «Там сложно», — я пыталась съехать с темы. «Это как?». Если бы я сама понимала.

Дома  я нашла фотографии со свадьбы родителей,  декабрь 95-го года. Кому вообще пришло в голову жениться в Сибири зимой? Это либо по залету, либо по большой любви. Продержались они недолго — я родилась в 98-ом, через пару месяцев после развода.

Когда дядя развелся с первой женой, бабушка вырезала “эту девицу” со всех фотографий. Есть снимок: мне шесть, я сижу за столом в розовом платье, а за моей спиной белый призрак, очертание человека. Я даже не помню, как её звали, она стерта, вычеркнута, выкорчевана из истории нашей семьи. Но моего отца все эти годы не беспокоили на полароидных снимках. В альбомах его перевозили с квартиру на квартиру, из города в город. Выходит, он недостаточно согрешил?

В 15 лет со мной что-то случилось. Как одержимая я стала часами смотреться в зеркало, держа у лица квадратную карточку, сверяясь с единственным отпечатком отцовского присутствия. Делала я это ночью, с маленькой настольной лампой, словно девушка, гадающая в крещенский вечер. В моем отражении проступали мужские черты, его черты. Ничего материального от отца у меня не осталось. Даже фамилия и отчество — всё чужое, не имеющее к нему отношения.  Документами не докажешь нашу связь. И казалось бы, что уж говорить о внешности, если все считают, что я — копия матери. Но за те часы у зеркала я поняла, что асимметрия лица, тонкие губы, высокий лоб — его. И главное — рост. 180 сантиметров. Моя главная отличительная черта и причина проблем с позвоночником.

В эпоху соцсетей найти отца оказалось несложно, когда есть имя, фамилия, возраст. Потребовалось лишь проверить несколько городов в области. Итак, что добавляется к моему априорному знанию:

Он постарел
Он потолстел
Он набил татуировки
Он всё еще врач
Он, кажется, не женат (на фотографиях нет ни женщины, ни кольца)
Он отец — его сыну 18 лет (он на фотографиях наблюдается)
Глаза все такие же голубые. Даже ярче, чем на полароидных снимках.

Дистанция между мной и отцом сократилась благодаря ВК  до пары строчек сообщения. Я решила, что обязательно ему напишу. Хотя бабушка сказала, что искать надо только хороших. А он — какой? Его ведь не скрывали и не ругали, но искать надо только хороших отцов.

В моей памяти отец совсем неплохой. Несправедливо, что к нему у меня нет претензий, а к маме — имеются. С ней мы вместе уже 25 лет, и люблю я ее вечно-бесконечно. Но с ней были и споры о политике, и отрезанная розетка от телевизора, и выброшенная игрушка, и пощечина — потому что мы живем вместе нашу жизнь. А он, отец, состоит лишь из чужих воспоминаний и старых снимков. На них не злятся, с ними не спорят, они просто есть. А вот если написать и получить ответ, есть риск наполнить этот образ эмоциями, чувствами, возможно, не самыми нежными.

Ищут только хороших отцов, но я решаю написать. Не сразу, не сейчас. Написать — напишу, только решу пару вопросов.


Перееду в Москву
Поступлю в МГУ, отучусь
Красный диплом получу

Можно писать, но только

Работу найду
Хорошую найду, со смыслом
Буду рассказывать о важном

Можно писать, но сначала

Выучу итальянский, поеду в Рим
Обгорю на Эльбрусе
Покатаюсь на коньках на Байкале
Парочку раз влюблюсь
Вымету из груди кусочки разбитого сердца

Можно писать, но черт возьми, сейчас,

Только пойму, как дальше жить после начала —
Только пойму, как теперь говорить, писать и дышать в этой стране
Только решу с эмиграцией

Точно напишу, я же решила, но

Всегда есть «но», которое  обнуляет все, что произнесено перед ним.

Я не меняю своего решения, я просто каждый год сдвигаю дедлайн. 

Странно и даже страшно так никогда и не поговорить с человеком, благодаря которому ты появился. Словно собирать пазл и знать, что одна деталь утеряна. И хотя путь до знакомства короткий, запрос в друзья и сообщение, я трушу. Только раз за разом раскладываю пасьянсом квадратные снимки и ворошу обрывки чужих воспоминаний в своей голове.