Надежда Васильевна,  довольно уже! Что вы заладили: “Петенька то, Петенька сё! Пообщайся с ним, пожалей его, ему так плохо?”. Напомните-ка, сколько лет вашему племянничку? 60! А вам 75, и вы все еще с ним нянчитесь: и вы, и его нынешняя жена, и мать его, ваша сестра такая же была. Теперь и на меня, дочь, пытаетесь повесить вашего драгоценного Петеньку.
Надежда Васильевна, хватит его оправдывать! Спросите его, почему сам не звонит? Почему не звонил все эти годы? Хорош, нечего сказать. Сначала нагадил, а теперь имеет наглость просить помощи! Да не напрямую, а прячась за чужой спиной! Повезло ему с вами. Жаль, у меня таких заступников не было. Как нагадил? Я расскажу. Какие оправдания вы ему тогда найдете?

Вы, хоть и уезжали из города на много лет, знаете, что родители развелись, когда мне было восемь. Несколько предразводных месяцев я всю жизнь буду помнить.
Когда ваш драгоценный Петенька пришел прощаться, он очень пафосно убеждал меня, что, хотя они с мамой расстались, я остаюсь его любимой маленькой девочкой. И мы обязательно — обязательно! — будем часто видеться и общаться. Бла-бла-бла…
А я и поверила, как дура. Подцепил меня ваш Петенька  как рыбу на крючок. Оставил в капкане на много лет, как истекающего кровью зверя. Знаете, сколько я ждала, что он позвонит хотя бы на день рождения?!

Что, Надежда Васильевна? Мама мстила, не давала видеться? Непреодолимые препятствия? Что, "пули свистели над головой", как в том мультике? Ну-ну.
Года через два-три мы встретились в больнице, где я лежала с серьезной пневмонией. Он был с новой женой и маленьким ребенком, а я – в полуобморочном состоянии после процедур. Меня под руки вели в палату — возникла серьезная аллергия на одно из лекарств, еле откачали. Ваш Петенька шел по коридору навстречу и демонстративно крикнул: “Что вы сделали с моим ребенком!” С его ребенком, ха! Знаете, что было дальше, Надежда Васильевна? Ничего! Я провела в той больнице ещё два месяца. И он ни разу — ни разу! — ко мне не зашел.
Что вы говорите, Надежда Васильевна? Ну, разумеется, валите все на маму! В больницу тоже она его не пускала! День и ночь караулила у дверей, лишь бы не пустить! Вы сами-то себе верите? Подумайте об этом, а я продолжу.

Тем летом, когда я окончила первый класс, оставалось ещё два-три месяца до развода. Мама с вашим драгоценным Петенькой чуть не каждый день скандалили насмерть, доходило и до битья посуды, порчи имущества и даже до рукоприкладства. Все катилось под откос.
Ладно бы просто ругались. Их бесконечные крики и взаимные оскорбления у меня на глазах — я даже представить не могла, что можно так лишать друг друга человеческого облика и превращать в мусор.

Однажды мама заперла папу в туалете за то, что он сидел там слишком долго, и, глумясь, выключила свет — ваш Петенька в долгу не остался. Выпив, начал угрожать маме топором. Мы с ней убежали в ночь к дедушке с бабушкой. Он не раз снился мне потом, несущийся следом с этим тесаком.

А тем временем ваш Петенька с родителями вывозили из нашей квартиры мебель, вещи. Когда мы с мамой наутро вернулись, не было холодильника и стиральной машины, маминой лисьей шубы. А на двери моей комнаты появился замок — до сих пор не понимаю, зачем им понадобились детские вещи, но вывезли в итоге почти все: игрушки, одежду, школьные принадлежности, книги.
Я плохо понимала, что происходит. С моих собственных фотографий той поры на меня глядит затравленный зверек: сутулый, вжавший голову в плечи, глаза испуганные и тоскливые. Но родителям было не до меня, бабушкам с дедушками тем более. Папины родители активно участвовали в войне против мамы. А мамины просто жили своей жизнью, не особо вовлекаясь в наши дела. И для тех и для других я не имела значения или даже была досадной помехой.
Что-что вы говорите, Надежда Васильевна? ”Не может быть”? Да что вы! Вы шокированы? Я тоже была шокирована, и по детской наивности думала, что так не бывает: чтобы отец бегал с топором за женой, а потом обворовывал своего ребенка. Продолжаете защищать вашего Петеньку? А меня тогда никто не защищал!

Я даже представить не могла, что бывает хуже. Оказалось — бывает! Однажды в воскресенье к нам пришли родители вашего Петеньки. Галина Васильевна, как вы помните, любила командовать. Давила мужа и сына, а они помалкивали и подчинялись. Она заметила, что папа без обручального кольца, и подумала на маму. А мама говорила, что папа кольцо пропил. И эти трое — ваш Петенька с родителями — насели на нее с претензиями, пытаясь выбить, вернее, выдавить признание в краже. Причем, насели в прямом смысле слова: папа и дедушка прижали маму к дивану, зажав руки и ноги, а бабушка уселась сверху и начала душить. У меня на глазах! Я боялась, что ее убьют. Забилась в угол и не знала, что делать. Мама кричала, чтобы я звала на помощь. Эти трое, ваши родственнички, пытались ее заткнуть и сами орали, что было мочи. Как сейчас помню: я по стеночке выбралась на открытый балкон, под которым уже собирались прохожие — так громко разносились крики. Люди внизу смотрели на меня и ждали. У меня за спиной душили мою маму — слышны были ее крики и стоны, а я замерла на балконе и не могла вымолвить ни слова. Просто стояла, растерянно глядя перед собой…

Вам страшно, Надежда Васильевна? А мне как было страшно! Нет, я ничего не придумала и мне не показалось! Вам не нравится? И мне не нравилось, когда все это происходило!
И вот теперь после всего этого ваш Петенька вдруг обо мне вспомнил — три десятилетия спустя! — когда сам слег. Как удобно! А вы, Надежда Васильевна, вернулись через столько лет, и, не желая разбираться, кинулись помогать племянничку.
Вы не знали? Вам жаль? А мне не жаль. Я просто хочу покончить со всем этим. И с этим кошмаром, и с вашим Петенькой, и за компанию с вами. 
Что у меня тут есть: зажигалка. Огонь — прекрасное очищающее средство для всякой дряни и мерзости. Иногда я так понимаю инквизиторов, так понимаю! Жаль, что нельзя все плохое в жизни просто взять и выжечь. Но вас-то, Надежда Васильевна, вас-то с вашим драгоценным Петенькой еще как можно!…

*     *     *
Я дописываю эти слова, откладываю ручку, перечитываю. Текст вылился из пальцев за считанные минуты, как кровь из свежей раны. Звонок родственницы по отцовской линии должен был стать “миротворческой миссией”, но привел к обратному эффекту. Над раковиной рву листы пополам, потом ещё раз, чиркаю колесиком зажигалки. Гори-гори ясно!